TUESDAY afternoon came, and waned to the twilight. The village of St. Petersburg still mourned. The lost children had not been found. Public prayers had been offered up for them, and many and many a private prayer that had the petitioner's whole heart in it; but still no good news came from the cave. The majority of the searchers had given up the quest and gone back to their daily avocations, saying that it was plain the children could never be found. Mrs. Thatcher was very ill, and a great part of the time delirious. People said it was heartbreaking to hear her call her child, and raise her head and listen a whole minute at a time, then lay it wearily down again with a moan. Aunt Polly had drooped into a settled melancholy, and her gray hair had grown almost white. The village went to its rest on Tuesday night, sad and forlorn.
Вторник близился к концу. Надвигались вечерние сумерки. Городок Санкт-Петербург все еще оплакивал погибших детей. Их так и не нашли. За них молились прихожане в церкви; немало возносилось к небу и одиноких молитв, идущих от самого сердца, а из пещеры по-прежнему не было добрых вестей. Многие горожане оставили поиски и вернулись к своим повседневным занятиям, решив, что детей уже не удастся найти. Миссис Тэчер была очень больна и почти непрерывно бредила. Видевшие ее говорили, что просто сердце у них разрывается, когда она зовет свою дочь, поднимает голову и целую минуту прислушивается, а потом с тяжелым стоном опускает ее на подушки. Тетя Полли впала в глубокую тоску, и ее седые волосы совсем побелели. Во вторник вечером весь городок отошел ко сну мрачный: уже ни на что не надеялись.
Away in the middle of the night a wild peal burst from the village bells, and in a moment the streets were swarming with frantic half-clad people, who shouted, "Turn out! turn out! they're found! they're found!" Tin pans and horns were added to the din, the population massed itself and moved toward the river, met the children coming in an open carriage drawn by shouting citizens, thronged around it, joined its homeward march, and swept magnificently up the main street roaring huzzah after huzzah!
Среди ночи на городской колокольне неожиданно поднялся безумный трезвон, и в один миг улицы наполнились ошалелыми полуодетыми людьми, которые неистово кричали: “Выходите! Выходите! Нашлись! Нашлись!” — били в железные сковороды и трубили в рожки. Все население толпой побежало к реке навстречу Тому и Бекки. Они ехали в открытой коляске, которую с криком везли горожане. Толпа окружила коляску, присоединилась к процессии, торжественно пошла, по главной улице и, не переставая, орала “ура”.
The village was illuminated; nobody went to bed again; it was the greatest night the little town had ever seen. During the first half-hour a procession of villagers filed through Judge Thatcher's house, seized the saved ones and kissed them, squeezed Mrs. Thatcher's hand, tried to speak but couldn't--and drifted out raining tears all over the place.
Всюду сияли огни. Спать уже не ложился никто. Еще никогда городок не переживал такой замечательной ночи. За первые полчаса в доме судьи Тэчера перебывали чуть не все горожане. Они по очереди, один за другим, целовали спасенных детей, жали руку миссис Тэчер, пытались что-то сказать, но не могли — и затопили весь дом потоками радостных слез.
Aunt Polly's happiness was complete, and Mrs. Thatcher's nearly so. It would be complete, however, as soon as the messenger dispatched with the great news to the cave should get the word to her husband. Tom lay upon a sofa with an eager auditory about him and told the history of the wonderful adventure, putting in many striking additions to adorn it withal; and closed with a description of how he left Becky and went on an exploring expedition; how he followed two avenues as far as his kite-line would reach; how he followed a third to the fullest stretch of the kite-line, and was about to turn back when he glimpsed a far-off speck that looked like daylight; dropped the line and groped toward it, pushed his head and shoulders through a small hole, and saw the broad Mississippi rolling by!
Тетя Полли была совершенно счастлива. Почти так же ликовала миссис Тэчер. Ей недоставало только одного: чтобы гонец, отправленный в пещеру, сообщил ее мужу, что дети нашлись. Том лежал на диване и рассказывал взволнованным слушателям необычайную историю своих приключений, украшая ее поразительно эффектными выдумками. В заключение он рассказал, как он оставил Бекки одну и отправился на разведку, как он исследовал две галереи на всю длину бечевки, как пошел по третьей и, когда клубок бечевки размотался у него весь до конца, хотел было вернуться, но вдруг увидел вдали какой-то проблеск, вроде как бы дневной свет; как он бросил бечевку и стал ощупью пробираться туда, потом просунул голову и плечи в небольшое отверстие и увидел, что перед ним катит волны широкая Миссисипи!
And if it had only happened to be night he would not have seen that speck of daylight and would not have explored that passage any more! He told how he went back for Becky and broke the good news and she told him not to fret her with such stuff, for she was tired, and knew she was going to die, and wanted to. He described how he labored with her and convinced her; and how she almost died for joy when she had groped to where she actually saw the blue speck of daylight; how he pushed his way out at the hole and then helped her out; how they sat there and cried for gladness; how some men came along in a skiff and Tom hailed them and told them their situation and their famished condition; how the men didn't believe the wild tale at first, "because," said they, "you are five miles down the river below the valley the cave is in"--then took them aboard, rowed to a house, gave them supper, made them rest till two or three hours after dark and then brought them home.
Подумать только, что, будь это ночью, он не увидел бы проблеска света и ему не пришло бы в голову дойти до конца галереи! Затем он рассказал, как он вернулся к Бекки и сообщил ей радостную весть, а она попросила его, чтобы он не приставал к ней с пустяками, потому что у нее уже нет сил, она чувствует, что скоро умрет, и рада этому. По его словам, он долго уговаривал ее и наконец убедил, и она чуть с ума не сошла от счастья, когда, пробравшись ощупью к тому месту, своими глазами увидела голубую полоску дневного света; он рассказал, как он протиснулся через отверстие и помог Бекки; как они сели на землю и заплакали от радости, как мимо проезжали какие-то люди на лодке, и Том окликнул их и сказал им: “Мы только что из пещеры, и нам до смерти хочется есть”; как эти люди сперва не поверили, потому что, — говорили они, — этого никак не может быть: “Пещера не здесь, а в пяти милях отсюда, там, вверх по реке, в долине”, затем все же взяли их в лодку, отвезли в какой-то дом, накормили ужином, дали им отдохнуть и через два—три часа после того, как стемнело, отвезли их домой.
Before day-dawn, Judge Thatcher and the handful of searchers with him were tracked out, in the cave, by the twine clews they had strung behind them, and informed of the great news.
Еще до рассвета судью Тэчера и горсточку людей, помогавших ему в поисках, разыскали в пещере по тем длинным бечевкам, которыми они обвязались, отправляясь туда, и сообщили им великую новость.
Three days and nights of toil and hunger in the cave were not to be shaken off at once, as Tom and Becky soon discovered. They were bedridden all of Wednesday and Thursday, and seemed to grow more and more tired and worn, all the time. Tom got about, a little, on Thursday, was downtown Friday, and nearly as whole as ever Saturday; but Becky did not leave her room until Sunday, and then she looked as if she had passed through a wasting illness.
Для Тома и Бекки не могли пройти даром три дня и три ночи блужданий в пещере и голода, и в этом они скоро убедились. Всю среду и весь четверг они пролежали в постели, и казалось, что с каждым часом они все больше устают и слабеют. Том в четверг начал понемногу вставать, в пятницу пошел бродить по городу и в субботу был почти здоров; но Бекки до самого воскресенья не выходила из комнаты, а выйдя, имела такой вид будто перенесла изнурительную болезнь.
Tom learned of Huck's sickness and went to see him on Friday, but could not be admitted to the bedroom; neither could he on Saturday or Sunday. He was admitted daily after that, but was warned to keep still about his adventure and introduce no exciting topic. The Widow Douglas stayed by to see that he obeyed. At home Tom learned of the Cardiff Hill event; also that the "ragged man's" body had eventually been found in the river near the ferry-landing; he had been drowned while trying to escape, perhaps.
Том, узнав, что Гек лежит в постели, еще в пятницу отправился навестить больного, но его не пустили. Тоже случилось и в субботу, и в воскресенье. Потом его стали пускать каждый день, но при этом строго-настрого запретили рассказывать о приключениях в пещере и вообще касаться волнующих тем. Вдова Дуглас все время присутствовала при их разговорах и следила, чтобы Том не нарушил запрета. О событиях на Кардифской горе Том уже знал от своих домашних. Точно так же; рассказали ему, что тело одного из бродяг найдено было в реке близ пароходной пристани: по всей вероятности, тот утонул, пытаясь спастись от погони.
About a fortnight after Tom's rescue from the cave, he started off to visit Huck, who had grown plenty strong enough, now, to hear exciting talk, and Tom had some that would interest him, he thought. Judge Thatcher's house was on Tom's way, and he stopped to see Becky. The Judge and some friends set Tom to talking, and some one asked him ironically if he wouldn't like to go to the cave again. Tom said he thought he wouldn't mind it. The Judge said:
Недели через две после освобождения из пещеры Том отправился навестить Гека, который за это время набрался уже достаточно сил и мог вести какие угодно разговоры без вреда для здоровья. А у Тома было что порассказать Геку. Дом судьи Тэчера был по дороге, и мальчик зашел повидаться с Бекки. Судья и его знакомые втянули Тома в разговор, и кто-то в шутку спросил, не хочется ли ему еще раз побывать в пещере. Том ответил, что он не прочь хоть сейчас.
"Well, there are others just like you, Tom, I've not the least doubt. But we have taken care of that. Nobody will get lost in that cave any more."
— Я нисколько не сомневаюсь, Том, что и кроме тебя найдется немало охотников пробраться в пещеру, — сказал судья, — но мы приняли меры. В этом подземелье уже никто никогда не заблудится.
"Why?"
— Почему?
"Because I had its big door sheathed with boiler iron two weeks ago, and triple-locked--and I've got the keys."
— Потому что я еще две недели назад распорядился обшить всю дверь листовым железом и запереть ее на три замка. А ключи у меня.
Tom turned as white as a sheet.
Том побелел, как полотно.
"What's the matter, boy! Here, run, somebody! Fetch a glass of water!"
— Что с тобой, мальчик?.. Эй, кто-нибудь! Стакан воды!
The water was brought and thrown into Tom's face.
Принесли воду и прыснули Тому в лицо.
"Ah, now you're all right. What was the matter with you, Tom?"
— Ну вот, теперь все прошло. Что же это было с тобой, Том?
"Oh, Judge, Injun Joe's in the cave!"
— Ох, судья, там, в пещере, Индеец Джо!